Журнал современной израильской литературы на русском языке Издаётся с 1999 года
Начало активной фазы войны не могло не отразиться на усиливающемся в последние годы противостоянии российского государства с представителями культуры. Закручивание гаек шло по всем фронтам, затронул этот процесс и литературу.
Впрочем, давление государства на литературу и писателей стало заметно с начала нулевых. Тут можно вспомнить прежде всего одиозные акции молодежного прокремлевского движения «Идущие вместе», представители которого в 2002 году наделали немало медийного шума вокруг книг Владимира Сорокина. Никаких правовых санкций для Сорокина из-за этого не последовало, но тренд обрел свои контуры на все годы путинского безвременья.
Первые признаки реальной цензуры в отношении книг были связаны с деятельностью Министерства юстиции, которое с 2004 года ведет и публикует в сети федеральные списки экстремистских материалов, подлежащих запрету на распространение. Среди них есть, например, «Майн Кампф», что абсолютно объяснимо, но еще – некоторые книги сайентолога Рона Хаббарда, которые, по мнению суда, оправдывают насилие по отношению к представителям власти и государства.
Некоторое время книжная отрасль жила в условиях мягкого (по сравнению с сегодняшними реалиями) саморегулирования: издателям приходилось самостоятельно фильтровать содержание издательского портфеля в соответствии с предписаниями того же Минюста.
Качественный цензурный перелом был связан с принятым в 2013 году законодательным запретом на пропаганду нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних. Поправки, внесенные в закон «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию», так или иначе повлияли на издательскую отрасль: книги с соответствующим контентом отныне пришлось оборачивать пленкой и маркировать на обложках знаком «18+».
Уже тогда общественность задавалась вполне резонными вопросами в связи с нечеткостью законодательных формулировок: все же что именно можно считать пропагандой ЛГБТ? Во избежание неприятных для себя последствий некоторые книгоиздатели ставили маркировку «18+» даже на те книги, в которых не было и намека на демонстрацию нетрадиционных отношений, но были, например, довольно травоядные по откровенности любовные сцены. Такими же значками маркировались книги, в которых на картинках изображались бутылки или курительные трубки – такой контент, по мнению, книгоиздателей мог быть отнесен к запрещенной теми же самыми поправками пропаганде алкоголя и курения среди детей.
Серьезнейшее цензурное ужесточение последовало зимой 2022 года, когда был принят и подписан президентом Путиным законопроект о полном запрете пропаганды ЛГБТ в России. Новый закон запретил в России пропаганду нетрадиционных отношений среди граждан любого возраста, вдобавок к этому запрещена публичная демонстрация ЛГБТ-отношений среди несовершеннолетних (в том числе через изображения, словесные описания).
Законопроект сильно срезонировал в культурном сообществе, поскольку под ударом оказалось значительное число книг, формально подпадающих под действие закона (хотя никаких четких ориентиров того, что считать «пропагандой ЛГБТ» российские депутаты не предложили до сих пор).
Буквально сразу же среди представителей индустрии включился механизм жесткой самоцензуры: некоторые издательства, книжные магазины и сервисы ограничили продажи и выпуск спорных с их точки зрения книг, потенциально подпадающих под действия нового закона. Например, издательский интернет-сервис Ridero разослал своим авторам «письма счастья» с просьбой проверить содержание выложенных книг на предмет запрещенной отныне ЛГБТ-тематики. Менеджеры издательского сервиса «Литрес» тоже заявили о том, что вынуждены будут снимать с продажи книги, подпадающие под действие этого закона.
Книжный магазин «Лабиринт» приостановил продажи некоторых книг: как отмечали наблюдательные люди, с сайта исчезли романы «Лето в пионерском галстуке» и «Щегол». Специализирующееся на острых темах сексуальности, гендерной самоидентификации и социальных травм издательство Popcorn Books приостановило продажи книг с ЛГБТ-контентом на территории России, но при этом с весны 2023 года налаживает реализацию своей продукции в некоторых странах СНГ (в частности, в Беларуси и в Казахстане).
С 1 декабря 2022 года также вступил в силу закон «О контроле за деятельностью лиц, находящихся под иностранным влиянием», который в том числе обязывает книжных распространителей соблюдать особые правила продаж книг так называемых «иноагентов». Согласно закону, книги с обязательной маркировкой «18+» нужно упаковывать в запечатанную непрозрачную упаковку. Буквально через несколько дней после вступления закона в силу магазины действительно начали убирать в пленку книги, на которых красовались уведомления о признании Минюстом соответствующих авторов «иноагентами», причем в некоторых книжных издания упаковывались в стильную крафтовую бумагу, на которой оповещение было написано маркером вручную. Обложки книг «иноагентов» подверглись цензуре и на сайтах маркетплейсов (Ozon, Wildberries) – здесь их изображение просто размывают. Таким образом, в списке авторов-«иноагентов» к маю 2023 года значится 20 авторов, и большинство из них проживает за пределами России.
В процессе ужесточения репрессивно-цензурного законодательства в сети также начали периодически распространяться слухи о спускаемых неофициально в российские библиотеки списках запрещенных авторов. Причем помимо авторов, признанных «иноагентами», сюда были включены и некоторые другие нелояльные люди, замеченные, к примеру, в критике кремлевских властей и проводимой ими военной «спецоперации» в Украине. Впрочем, подтвердить реальность появления таких списков, якобы утвержденных неким начальством из Министерства культуры, сложно. В соцсетях и мессенджерах всплывали как подтверждения, так и яростные опровержения подобного рода практик от самих библиотекарей.
Катящийся в последние годы по русской культуре репрессивный каток (вот уж где настоящий кэнселлинг, в отличие от мнимого западного, выдуманного кремлевскими пропагандистами) так или иначе вновь, как и в советские годы, расщепляет литературу. Только в отличие от того самиздата, который люди исподтишка передавали друг другу в рукописном виде, нынче изменились формы распространения запрещенки.
Да и само понятие «запрещенка» сейчас достаточно условное. За тексты, нарушающие путинское ЛГБТ-законодательство, в тюрьму не сажают (пока), в эмиграцию насильно не отправляют. Но литературные встречи с авторами, которые так или иначе эту тему затрагивают в книгах, уже запрещают: прямо в момент написания этой статьи стало известно об отмене круглого стола по теме поэзии и прозы с применением искусственного интеллекта – в нем должна была принять участие Ксения Буржская, авторка квир-романа «Мой белый».
Другое дело, что появляются кейсы уголовного преследования некоторых писателей и поэтов. Речь идет о деле, возбужденном против Евгении Беркович и Светланы Петрийчук за пьесу «Финист Ясный Сокол» по 2 части статьи 205.2 УК РФ «Оправдание терроризма». Также вспоминается дело, заведенное против поэтов Артема Камардина и Егора Штовбы за чтение антивоенных стихов на площади Маяковского по 2 части 282 статьи УК (возбуждение ненависти с угрозой применения насилия) и по 3 части статьи 280.4 УК РФ (призывы к деятельности, направленной против безопасности государства). В декабре 2023 года Камардина и Штовбу приговорили к 7 годам и 5,6 годам лишения свободы соответственно.
Иезуитство путинского «законодательства» в том, что со стороны кажется – людей пытаются осудить не конкретно за литературу: Камардин якобы возбуждал ненависть с угрозой применения насилия, а Беркович и Петрийчук якобы оправдывают терроризм. Никто им не вменяет вину неугодное властям идейное содержание текстов, поскольку полноценного аналога сталинской 58-й статьи и более поздних ее вариантов в трактовке «антисоветской агитации и пропаганды» сейчас нет.
С другой стороны, складывается впечатление, что уголовного преследования вообще не было бы, если бы тексты не были подсвечены медийно. То есть не выйди Артем Камардин читать стихи на площадь и не поставь Евгения Беркович пьесу на сцене, скорее всего, товарищи майоры не возбудились бы. Более того, кажется, никто бы на эти тексты не обратил внимания даже в случае их публикации в толстом литературном журнале или электронном медиа. Потому что есть примеры «дискредитирующих ВС РФ» литературных текстов, которые спокойно публикуются в толстых литературных журналах и отмечаются в шорт-листах литературных же российских премий. Получается своего рода цензура Шредингера: пока не откроешь ящик Пандоры громкого литературного высказывания, цензуры нет, а на самом деле она есть…
К концу 2023 года выяснилось, что и «театральное дело», и «дело о маяковских чтениях» (как их окрестили в прессе) – это всего лишь первые ласточки. Под раздачу российских силовиков внезапно попал один из самых видных российских писателей-либералов, ранее уже наделённый статусом «иноагента», – Борис Акунин (Григорий Чхартишвили). Росфинмониторинг внес его в перечень террористов и экстремистов, а следственный комитет завел на него дело по двум статьям УК, обвиняя в публичном оправдании терроризма и распространении заведомо ложной информации о российской армии (2 часть статьи 205 и 3 часть статьи 207 УК РФ).
Ужесточение последовало после того, как прокремлёвские пранкеры выложили в публичное информационное пространство свои разговоры от имени бывшего министра культуры Украины Александра Ткаченко с Борисом Акуниным и Дмитрием Быковым. Из разговоров ясно, что оба писателя поддерживают Украину в войне с Россией. Мгновенная медийная волна, поднятая в российских СМИ и телеграм-каналах, привела к тому, что сеть книжных магазинов «Читай-город — Буквоед», а также электронный книжный сервис «Литрес» приостановили продажи книг обоих писателей.
Как бы там ни было, в условиях постепенного, медленного закручивания вроде бы невидимых гаек многие издательства, опасаясь возможных репрессий и ужесточения наказаний, сами ограничивают свою продукцию в публичном российском пространстве. Библиотеки же запросто по звонку с невидимого верха отменяют запланированные встречи с неблагонадежными авторами. Хотя, по уверениям юристов, продажа книг попавших под каток репрессий писателей по закону не может навредить издателям и сетям, если в самих книгах нет нарушений закона.
Очевидно, что сложившаяся ситуация уже приводит к раздвоению литератур. В России по-прежнему пытаются жить и выживать книги, содержание которых никак не затрагивает запрещенные или потенциально рискованные темы. В это же время за границей потихоньку расцветает то, что при советской власти называлось эмигрантской литературой. Можно ли вообще нынешнюю русскую заграничную литературу называть эмигрантской – вопрос тоже хороший.
Буквально сразу же после начала войны Линор Горалик, русскоязычная писательница, проживающая в Израиле, запустила сетевой журнал ROAR – проект, позиционирующий себя как вестник современной оппозиционной и антивоенной русскоязычной культуры. С момента запуска ROAR вышло уже семь выпусков с произведениями авторов из России, Украины, Израиля, США, стран Балтии, Германии и т. д.
Особенность ROAR в том, что проект мультикультурный, на страницах каждого выпуска публикуется поэзия, проза, драматургия, эссе и вообще художественные работы любых форматов, в том числе музыка и арт. Отбор в журнал достаточно демократичный: команда Линор отбирает в том числе произведения и неизвестных, случайно встреченных ею на страницах Фейсбука авторов. Многие люди публикуются под псевдонимами, поскольку они продолжают жить в России и справедливо опасаются преследования со стороны властей (на территории РФ сайт ROAR заблокирован с лета прошлого года). Среди известных поэтов, чьи работы опубликованы в ROAR, можно отметить Бориса Херсонского, Веру Павлову, Александра Скидана, Ольгу Скорлупкину, Льва Колбачева и некоторых других.
В начале 2023 года стартовал еще один независимый «тамиздатовский» литературный проект под названием «Пятая волна». Само название намекает на новую, очередную эмигрантскую волну, хотя главный редактор, Максим Осипов, живущий сейчас в Германии, рассчитывает на то, что читать тексты журнала будут не только уехавшие, но и все, кто интересуется современной русской литературой вообще (в том числе и в самой РФ).
В отличие от прочих русскоязычных проектов, презентующих свободную русскую литературу, «Пятая волна» предоставляет платный доступ к материалам (12,5 евро за электронную версию и 25 евро за бумажную версию с доставкой в любую точку мира). Но оно того стоит: в первом номере – произведения и отрывки из романов таких известных писателей, поэтов, как Сергей Гандлевский, Олег Лекманов, Юлий Гуголев, Александр Иличевский. Периодичность проекта Максима Осипова предполагается как ежеквартальная.
От литературно-журнальных проектов не отстают и зарубежные издательства – новые и действующие уже давно. Так, пару месяцев назад открылось виртуальное вненациональное (то есть не подчиненное законодательству ни одного национального государства) издательство Георгия Урушадзе Freedom Letters. Сам Урушадзе декларирует миссию Freedom Letters не столько даже в дистрибуции сугубо книжной продукции, сколько в распространении неких идей, месседжей, «упакованных» в книги ярких, талантливых авторов. Основной маркер таких книг – невозможность их официального издания в России. Продажи книг Freedom Letters на данный момент оформлены в электронном виде, хотя никто не мешает энтузиастам печатать книги по технологии print-on-demand, распространяя по магазинам стран ближнего и дальнего зарубежья.
Freedom Letters вызвал понятный ажиотаж в русскоязычной среде – как среди эмигрантов, так и в культурном сообществе остающихся в России неравнодушных людей. Что неудивительно: в издательстве Георгия Урушадзе Freedom Letters за прошлый год было издано много хороших книг известных писателей – Дмитрия Быкова, Александра Кабанова, Демьяна Кудрявцева, Людмилы Штерн, авторского дуэта Генри Лайона Олди. С легкостью издательство готово открывать и новые имена ярких, талантливых писателей: на сайте Freedom Letters, к примеру, размещены произведения Сергея Давыдова, молодого автора, представляющего интересную квир-прозу и антивоенную драматургию.
Инициатива запуска Freedom Letters на самом деле весьма показательна и перспективна с концептуальной точки зрения – не зря на новость об открытии издательства бурно вскинулись сторонники пропутинской Z-«культуры», пропагандирующие, по большому счету, человеконенавистнические, людоедские идеи войны и геноцида украинцев. Оказалось, что в реальности 2023 года русской литературе вовсе необязательно иметь сугубо национальную – что называется, по месту жительства – прописку. Это раздражает привыкших к государственному «золотому дождику» писателей и поэтов, поскольку коммерческий успех того же издательства Урушадзе на фоне собственного вялого продвижения Z-творчества при ярком зеленом свете со стороны государства будет означать одно: читатели сами тянутся к настоящей русской литературе. И никакие фантики фейковой идеи «русского мира по-путински» продвижению графоманов и откровенно слабых авторов не помогут: читающий народ интуитивно чует, знает, где правда.
Нельзя не упомянуть и о запуске поэтической серии Paroles, самим названием ассоциативно отсылающей к паролям понимающих людей, ценящих современную русскоязычную неподцензурную поэзию. Основательницы серии – поэтка Нина Александрова и литературный критик Юлия Подлубнова, которые с помощью поэта Дмитрия Кузьмина запустили сайт, где сейчас пока размещено две книги – Михаила Немцева и Марии Лобановой.
Сейчас, однако, не очень понятно, к чему и куда наметившаяся тенденция новой «тамиздатовской» литературы приведет. Поскольку контуры ее пока весьма зыбки и неопределенны. С одной стороны, на виду есть некий пул запрещенных в России тем, есть хорошие, яркие, сильные тексты, которые можно было бы подсвечивать и всячески популяризовать – в том числе и среди остающихся в стране людей. С другой стороны, не очень все же понятно, как именно будет налажено взаимодействие между эмигрантскими издательствами, писателями и читателями, которым интересна «запрещенная» литература: все каналы коммуникации находятся в стадии постепенного оформления.
Очевидно, что магистральной темой в русской литературе на ближайшие десятилетия станет война в Украине. Чем бы она ни закончилась, к чему бы ни привела, писать о ней, осмыслять ее будут – и не только уехавшие, но и остающиеся в стране люди. Собственно, первые публикации начинают появляться уже сейчас – осторожные, без громкого проговаривания темы, они, как ни странно, печатаются даже и в России. В основном в виде отдельных толстожурнальных публикаций (не потому ли незаметных для государства?), но есть и книги. В качестве примера тут можно привести подборку стихов Германа Лукомникова в «Волге», несколько рассказов молодого автора Александра Сараева в «Знамени», книгу Александры Шалашовой «Салюты на той стороне», выпущенную издательством Alpina, роман Бориса Пономарева «Жестокий февраль», включенный в шорт-лист премии «Лицей», и некоторые другие тексты.
Не нужно быть оракулом, чтобы предсказать: рано или поздно на свет появится огромное количество литературы, написанной непосредственными участниками так называемой «сво». Это будет современная «лейтенантская проза», расставляющая собственные и, видимо, довольно неприятные для русского общества акценты, рассказывающая в неприглядных подробностях о том, что сегодня путинское законодательство с безумной легкостью припечатывает формулировкой «дискредитация ВС РФ».
В целом очевидно, что современная русская литература, которая находится в перманентном кризисе уже не первый год, на самом деле именно сейчас переживает некий внутренний тектонический сдвиг. В результате него появится большой пласт различных книг, по-разному осмысляющих все, что происходило и продолжает происходить на пике агонии авторитарного режима.
Вопрос только заключается в том, сколько эта агония еще продлится – год, два, пять лет, и к чему в результате приведет. В случае если России удастся сохраниться в существующих административных границах при условии очередной «перестроечной» разморозки политического режима, запрещенная литература вернется на родину и займет достойное место в постепенно формирующемся каноне. Если же страна свалится в штопор чего-то еще более жесткого (тоталитарного) по форме правления или же начнет погружаться в кровавое болото возникающих тут и там внутренних конфликтов, эмигрантская литература, постепенно теряя связь с родиной, продолжит развитие в русле чего-то такого, что предсказать сейчас сложно. Сохранится ли в этом случае внутри России хоть какая-нибудь литература, помимо разнузданной Z-похабщины, – вопрос хороший.
Понятное дело, что всем адекватным людям очень бы хотелось, чтобы разум все-таки победил и Россия вернулась на цивилизованный путь, однако как оно все повернется в итоге, сейчас предсказать невозможно.
