ВИКА РОЙТМАН

На высокой горе Скопус, где кровавые закаты, возвышается Башня из слоновой кости — Еврейский университет в Иерусалиме.

А где ему еще возвышаться? В Биробиджане? Но если уточнить, то на горе Скопус возвышается не весь университет, а лишь несколько его факуль- тетов, преимущественно — социальных и гуманитарных наук. В народе их называют «науками травы». И вовсе не по причине ее воскурения, а потому что в отличие от студентов факультетов точных наук, которые возвышают- ся на Высоком Холме — Гиват Рам — на другом конце города, социальные и гуманитарные студенты проводят свои лучшие годы в горизонтальном положении на лужайках, коих на горе Скопус пруд пруди. Они пролежива- ют там все перемены, а потом им лень встать и идти на лекции, так что они продолжают лежать на траве. Затем наступает закат, и внутренняя универ- ситетская развозка развозит их по общежитиям кампуса.

Ходят слухи, что в Башне из слоновой кости кроме смертных студентов обитают высокомерные и неприступные боги — профессора социальных и гу- манитарных наук. Оторванные от мирских реалий, статистическими ногами они попирают нормы и общепризнанные понятия, а антимейнстримные их головы теряются в облаках левых радикальных подрывных идей. На траву они никогда не спускаются и лишь на лекциях в огромных массовых ауди- ториях являют небожительские свои лики безликой толпе.

Я усердно пролеживала на лужайках все три года первой степени по психо- логии и массовой коммуникации, умудряясь при этом получать отличные бал- лы, но это в самом деле нетрудно, когда обучаешься «наукам травы» и можно лить бесконечное количество воды на экзаменах и в курсовых, лишь бы там периодически мелькали слова «идеология», «опрессия», «объектификация» и «дискриминация». Потом вспомнила, что нужно обзаводиться профессией, и побежала поступать на вторую степень по клинической психологии.

Синдром самозванца это когда вы не верите, что заслужили то, чего добились. При таких обстоятельствах вы не настоящий самозванец, а са- мозванный. Но в моем случае все наоборот: самозванец я самый настоящий, и мое долгожданное звание психолога добыто бесчестным обманом. Стыд по этому поводу преследует меня по сей день.

Поступить на вторую степень по клинической психологии дело непростое, но поступила я без обмана и быстро, хоть и не успела дописать три семи- нарские работы по первой степени. Так что мне не пришлось переезжать из общежития Идельсон на горе Скопус, и я осталась полноправной студенткой Иерусалимского университета. До сих пор все было честно.

Обман начался со звонка пифии в первый месяц семестра. Вестницей богов выступала секретарша моего нового факультета.

• Здравствуйте, это… — имени своего я приводить не буду, поскольку оно самозванно, но это была именно я, так что секретарша расстроенно про- должила. — У вас очень высокий итоговый балл за первую степень и поэтому вам полагается полная стипендия за вторую степень. Университет мог бы оплатить вам трехгодичное обучение, а также обеспечить вас средствами для проживания и еще некоторыми приятными бонусами.

Иерусалимский университет был полон сюрпризов и неожиданностей, но я все равно несказанно удивилась, потому как не знала о том, что раздаются стипендии. Посчитав в уме сумму, на которую вполне можно было приобре- сти неплохой автомобиль, я разинула рот и сказала:

• Не может быть.
• Это истинная правда, — заверила секретарша и приободрилась. — Но вы всего этого не получите, потому что у вас долги по первой степени, которые вы не закрыли, поступив на вторую. Вы не дописали три семинарские работы. Если за неделю не допишите, то стипендия перейдет к следующему кандидату в списке. Но очевидно, что вы не успеете. А даже если и напишите, ни один преподаватель не будет готов проверить и оценить работу за столь короткий срок, а вам нужны целых три. Ho даже если кто и поставит вам оценки, фор- мальное закрытие степени требует бюрократических процедур, тоже зани- мающих время. В общем, боюсь, вы лишились восьмидесяти тысяч шекелей. Человек существо нерациональное. Этому нас учил на курсе «Социальные процессы в психологии» профессор Гери. Ученые Канеман и Тверски, расска- зывал он на лекциях, сделав это открытие, получили Нобелевскую премию. Открытие сводилось к тому, что уровень субъективного счастья человека резко падает, когда у него отбирают то, что собирались дать, но чем он так никогда и не обладал. Глупее ничего и не придумаешь, ведь если у вас чего бы то ни было не было, то каков смысл горевать о его потере? A это называ- ется «теорией ценности». В общем, уровень моего субъективного несчастья резко повысился от утекающих из-под пальцев восьмидесяти тысяч, о суще-

ствовании которых ровно пять минут назад я и не подозревала.

Ни к одной из трех семинарских работ я до сих пор не приступила и по- нятия не имела, о чем их писать и под чьим руководством, но в этом секре- тарше не призналась.